[ сборник ] - Этот добрый жестокий мир
Внезапно он заговорил:
— «Эйр Галакси-ЗВв-Ббб», говорит диспетчерский центр планеты Фар. Я вас слышу. Я вас слышу, «Эйр Галакси». Вы попали в занос. Не исключено, что из-за этого у вас проблемы со связью. Если будете держаться на двадцать градусов влево, скоро выйдете из зоны заносов. Не за что, «Эйр Галакси».
— Старинные маяки повыключали, когда появились GPS-навигаторы, — говорил Корда за кружечкой в следующую ночь. — Но навигаторы не всегда работают. Иногда самая лучшая техника отказывает. Иногда человек просто не в состоянии ее использовать. И тогда он будет чертовски рад лучу маяка. Обычно у них там, у голосов… все в порядке. Сами разбираются. Но иногда нужна наша помощь.
— Диспетчерский центр?
— Ну, я мог бы представиться ЦИСом, — хмыкнул Корда. — Но тогда к вам будут вопросы.
— А что… до сих пор их нет? Те, кто просил подарок у Санта-Клауса. Они про вас… они…
— Знают?
— Да.
— Ну, так они и про Санта-Клауса знают, — Корда улыбнулся, а потом посерьезнел: — Что вас довело до синдрома? Допереводились?
Значит, Корда думает, что у нее СНИЯ — синдром негативной интерференции языков. С лингвистами часто случается.
— Это не синдром. Это… я не могу рассказать. Я болела.
То, чем она болела, и то, что каким-то образом выздоровела после «речевой» заразы, и даже то, что ее напарник до сих пор спал на какой-то из баз в анабиозе, — все это было собрано в одно досье, лежащее теперь за семью замками.
— Заедает. Иногда.
— Это пройдет, — мягко сказал Корда.
Сидящий с ними рядом инженер встал и расплатился, буркнув, что «пора на вахту». В пабе осталось еще человека два.
— Какой породы… нет. Какой модели ваши тра-дукторы? — спросила Шивон.
— «Сагиттариус»-15.
Все известные языки… но сколько она услышала неизвестных за те несколько минут в наушниках?
— Их не хватит, — проговорила она медленно. — Людей не хватит. Там столько голосов… У вас тут с ума не сходят?
— Нет. С ума сходят от молчания.
Через десяток местных дней на шахте случилась авария, двух шахтеров ранило, и Корду вызвали в фельдшерский пункт. Вышел он оттуда усталым и спросил у Шивон:
— Хочешь побыть стажером?
Она сперва кивнула, а потом спохватилась:
— Не могу. Говорю… плохо. Особенно если волнуюсь.
Со своими она говорила, чуть запинаясь. С Кордой могла проболтать четверть часа и ни разу не замяться. Но в ответственные моменты речь застревала в горле, не желая выходить.
— Переключитесь в письменный режим, да и все…
«Эйр-Галакси 18-В204, разрешаю посадку на пятой площадке, как поняли?»
«…выйдешь за меня замуж? Я плохо слышу, тут паршивый сигнал! Отвечай громче, пожалуйста! Выйдешь?..»
«Всем кораблям девятнадцатого сектора: ожидаются заносы. Если вылет не срочный, рекомендую остаться на орбите».
«…сижу на этой заправке уже лет сто. Сюда никто даже не летает. Топливо кому-нибудь не подкинуть? А то ж оно у меня прокиснет. Эй, кто-нибудь, ответьте?»
«…с бертийцем. Нет, ты представляешь — бер-тиец? Это ж как надо извернуться…»
«Это «Восток», начинаю стыковку, подтвердите…»
Боевое крещение у нее случилось через несколько земных дней. Хотя здесь считать время по-земному получалось хуже. Через какофонию голосов пробился один, отчаянный.
«Мэйдей, мэйдей! Я «Имлерран», Гаэллин, статус га'анн, регистрационный номер — 4367. Попал в занос, терплю бедствие. Мэйдей, мэйдей. Всем кораблям в зоне доступа, попал в занос, терплю бедствие…»
Шивон проследила за сигналом. Вот ты где у нас, красавец… Судя по номеру и статусу — частный корабль, далеко же его занесло от дома…
Она сглотнула. Включила на терминале гаэллинский традуктор.
«Имлерран», это диспетчерский центр планеты Фар. Что у вас случилось?»
Отчего-то было обидно, что говорит за нее механический, чужой голос.
— Диспетчер! Великие звезды, спасибо. Система ориентации отказала. Пока пытался найтись, растратил топливо. Не могу ни с кем связаться. Координаты спутаны. Скоро… все системы отключатся…»
Все системы — значит, и жизнеобеспечение. Шивон всматривалась в карту так, что глаза заболели. Не так далеко от гаэллинца — маленькая русская станция… кислород он там найдет, но гаэллинцы — водорододышащие. До гагаринцев он вряд ли дотянет, а больше рядом ничего… Стоп, есть одна точка. Это что еще?
«Подрядился сюда, думал, отдохну, посижу в тишине… Вот и сижу теперь. Интересно, сюда еще кто-нибудь прилетит? Эй, ребята, а у меня есть топливо. Разное!»
Астероид-заправка. А по законам Галасоюза, на каждой заправке должно быть…
«Внимание, говорит диспетчерская Тура. По правилам Галасоюза, у вас должны иметься запасы совместимого водорода для водорододышащих. Есть у вас?»
Обескураженный голос:
— Так точно!
«Недалеко от вас гаэллинец терпит бедствие. Попал в занос на частном корабле без допэнергии. Я его до вас доведу, надо будет обеспечить водород и топливо».
— Есть, мэм, — все так же озадаченно. — Сделаем в лучшем виде! Я здесь гаэллинцев никогда не видел! Я и вообще-то здесь мало кого вижу. Мэм… а вы кто?
«Шивон Ни Леоч, — сказала она. — Диспетчер».
Она больше не удивлялась, что станцию сумели сохранить в тайне. Знали о ней гагаринцы — друзья Корды, знали те счастливчики, которых довел до порта внезапно прорезавшийся голос «диспетчерского центра». Но для них он наверняка уже стал мифом, суеверием. А когда летаешь, к суевериям относишься очень осторожно.
Но все-таки она уже прикидывала — как бы переместить ЦИС в эту башню, заодно — настроить неголосовые каналы передачи, сделать доппрограммы для традуктора…
— Вас же не за этим прислали, Ни Леоч, — сказал Корда.
А кто его знает.
Понимала Шивон и то, почему все на этой станции готовы нести вахту после рабочего дня и никто не пропустит дежурства. Голоса в ЦУПе становились наркотиком: погружаясь в них, невозможно было чувствовать одиночество. Закроешь глаза — и будто ты везде одновременно, на гаэллинском корабле, на теодорской научной станции, в гагаринском приюте; разговоры текут сквозь тебя, будто невидимыми проводами ты подсоединен ко всей Вселенной.
От этого не устанешь.
Только один раз в этой перекличке ей почудились птичьи трели — как в бертийском, только не совсем, — и Шивон сдернула с себя наушники. Сердце заколотилось. Несколько минут она уговаривала себя, что показалось, но снова за наушники взялась с опаской. И говорить в ту вахту ей было трудно.
Она пыталась хоть как-то классифицировать языки, которые слышала, записать повторяющиеся созвучия. Но для нее здесь слишком много работы — даже для огромной лаборатории вроде МЛЦ, не говоря уж об одном лингвисте и паре десятков зимовщиков.
Выцепить нужный голос в этой мешанине и следовать за ним было тяжело. Порой Любен не мог распознать язык, а переключать режимы традуктора наугад в поисках нужного — недопустимая потеря времени.
— Любен, я все понимаю. Но мы должны со… сообщить в Ведомство… или хоть в МЛЦ, — сказала она, когда они в очередной раз вернулись со станции. На Шивон давно уже не глядели с недоверием, остальные «диспетчера» привыкли к ней. Иногда к ней подсаживался выпить вентиец. Говорили, что его работа на Фар — что-то вроде покаяния; он оказался единственным выжившим на сгоревшем в привасфере корабле.
— Вам же не… вам не справиться. Нужны, — она пошарила пальцами в воздухе, разыскивая слово, — специалисты. Традукторы новые. Программы новые. Нормальная… нормальная база.
— Ни Аеоч, — сказал он. — Что, ты думаешь, тут будет, если мы сообщим в Ведомство?
— Я думаю… — она замолчала.
Сюда слетятся специалисты со всего Галасоюза; устроят огромную современную базу с сотнями постов, с программами перевода, обновляемыми каждый день, с лингвистами, которым хватит работы до конца жизни.
Или… Или планету окружат и закроют, как закрыли 3-310. И начнут исследовать аномалию.
— Бог с ней, с аномалией, — резко сказал Корда. — Отсюда можно прослушивать все переговоры Вселенной. Думаешь, никто этим не заинтересуется?
Такое ей почему-то и в голову не пришло.
— Я уж молчу о том, где мы окажемся, если узнают, что мы все это слушаем. Так что… забудьте. Нас сюда послали, нам с этим и справляться.
Справлялась она пока не слишком хорошо.
Законы дежурства в «диспетчерской», которые никогда не обсуждали вслух, оказались нехитрыми. Поменьше говорить об этом вне ЦУПа. Работать минимум по двое — лишние уши никогда не помешают. Отвечать только на сигналы бедствия, если больше никто не отзовется. Сюда мгновенно приходили сообщения, которых получателям приходилось дожидаться по нескольку недель и месяцев. Иногда не выдерживали и вмешивались: сообщали о родившемся ребенке, о муже, напросившемся в командировку на планету, где зимует жена, о пошедшем на поправку родственнике — пока еще из госпиталя дойдет весть… Шивон иногда разговаривала с человеком на том астероиде.
